Когда рядом никого… Я бы им сказал! - Евгений Вермут

Иронические окололитературные размышления и воспоминания

Примерно лет двенадцать назад я был еще достаточно наивным человеком для того, чтобы ездить по редакциям различных изданий в надежде напечатать хоть что-нибудь из своих, естественно, «гениальных творений». Как и всякого, уважающего себя, поэта (а поэта, презирающего себя, как ПОЭТА, в природе не существует за редким исключением), меня глубоко оскорблял тот факт, что мои стихи совершенно никого не интересуют. Поэтому, после очередного похода в очередную редакцию, я каждый раз успокаивал себя тем, что этой газете (журналу) больше не светит опубликовать когда-нибудь хоть одно из моих замечательных стихотворений. В эти минуты я мысленно представлял себя будущей знаменитостью, отбивающейся от толпы издателей, во что бы то ни стало желающих первыми напечатать мое последнее бессмертное произведение. Месть моя была ужасна, но я был непреклонен. Один за другим редакторы, красные и злые от досады, уходили прочь после того, как я доставал из ящика письменного стола папку с длинным «черным» списком всех отказавших мне когда-либо изданий с указанием не только года, но даже месяца и числа. Правда, пока я добирался домой, то уже обдумывал куда бы поехать на следующий день. Но и все последующие дни приносили мне все то же разочарование. После каждой такой поездки у меня надолго портилось настроение, которое я поднимал только одним, известным каждому мужику, способом. А что еще было делать. Просвета никакого, денег на собственную книгу у меня не было и не ожидалось, богатых родственников тоже. Спонсоров искать так же было бессмысленно. Нет, чтобы меня совсем не печатали, я бы не сказал. Время от времени то тут, то там появлялись мои стихи, но в этом была «вина» одной из литературных студий (Свiтанак), которую я посещал, а точнее, ее руководителя, женщины, инвалида-колясочника, страдающей ДЦП. Не знаю, она или ее мама (спасибо обеим) обзванивали эти редакции, но публикации были, пусть и не частые, зато довольно постоянные.

Как-то случайно, не помню уже по чьему совету, я заглянул в редакцию газеты «Рабочий» от оппозиции. Там всем понравилось то что я пишу, а писал я в основном на социальные темы: жизнь обычного человека со всеми ее невзгодами и проблемами, о работе, пьянстве, лицемерии, которого в нашей стране всегда было в избытке. Так я начал печататься в оппозиционной газете. Увы, продолжалось это всего несколько лет. Потом газету закрыли, главного редактора посадили я опять остался ни с чем.

Теперь о лицемерии. Я не зря вынес в заголовок слово «языческое». Вера и идолопоклонство тут ни причем, хотя что-то родственное в этом определенно есть. Надеюсь, читатель поймет сейчас, о чем я говорю. Есть у нас в Беларуси единственный русскоязычный литературно-художественный журнал «Неман». Редактором отдела поэзии был там один молодой парень. Не знаю его имени, да это и не важно. Я приехал с очередной «порцией» стихов, но на месте его не было. Мне сказали, что он вышел по срочному делу и минут через десять будет. Я от нечего делать стал прохаживаться по коридору. Возле одной из дверей я услышал девичий смех и мужской голос, рассказывающий анекдот на русском языке. Подчеркиваю – на русском! Я не удивился, что ж, молодые ребята, весь день за столом, работа нудная… Разрядка нужна всем. Вскоре дверь открылась и вышел молодой человек лет 25-27-ми. Он оказался тем, кто мне нужен. Но, вот, что интересно, со мной он начал говорить на чистейшем белорусском языке. Говорил он настолько официально и настолько правильно, что было совершенно очевидно – мальчик хочет показать, что он истинный белорус и патриот своей страны. Но не больше. Это не было его родной речью, ибо так не говорят люди, с детства говорящие на своем родном языке. На все мои неудачные попытки перейти на русский он не обращал ни малейшего внимания. Что ж ты, думаю, сволочь, делаешь. К тебе пришел посетитель. Говорит по-русски, журнал русскоязычный… Кому и что он демонстрировал? Ведь я тоже белорус, здесь я родился, здесь родились мои предки и пишу я о своей стране… Не есть ли это то самое идолопоклонство? Мода на неприятие русских, когда оружием в борьбе с ними избирается язык, самая уродливая! Уродству этому имя – национализм. Я не могу подобрать другого слова. Ты белорус, ты хочешь разговаривать на белорусском. Пожалуйста. Только найди себе для этого соответствующих собеседников. К слову, вы же не станете говорить, допустим, с немцем или французом на русском языке, владея немецким или французским. Они вас просто не поймут. И если вы так говорите, значит, вам выгодно, чтобы вас не поняли. Значит, вам надо от них избавиться. Так же или почти так сейчас поступают в Прибалтике и других постсоветских республиках. Недавно была заметка в теленовостях о предстоящем референдуме в Латвии сделать ли русский вторым государственным языком. Я поразился. Даже школьники начали уже открыто заявлять, чтобы русские уезжали (убирались) в свою Россию. Насколько же надо быть, извините, моральным уродом, чтобы учить своих детей ненавидеть соседний народ. Кто же из них вырастет? От такой «чистоты» нации мягко говоря, уже пахнет фашизмом. Громко сказано? Пожалуй. Ассоциации, конечно, не очень подходящие, но что делать – цепная реакция. Относительно далекое вчера слишком тесно переплетается с днем сегодняшним.

Извините, увлекся. Покончим с ненавистной политикой.

Прихожу я однажды в редакцию газеты «Вечерний Минск», одну из популярнейших в свое время. Принес «осенние» стихи. Долго она (женщина пенсионного возраста) листала тетрадь, что-то бормотала про себя и наконец, выдала: – Вот, тут у вас написано «Снова осень ополчилась на деревья, опалив их желтым пламенем огня…». Но, ведь, «пламя» и «огонь» это одно и то же!

Честно говоря, я очень растерялся и не нашел что ответить. Ну, ладно, – говорю, – Я лучше пойду…

Это был последний случай, когда я переступил порог редакции. Больше я таких глупостей не совершал. (В «Рабочий» я попал уже несколько позже).

А потом началась повальная компьютеризация.

Появился Интернет. Тогда я понял, что он для меня единственная возможность публиковаться и быть хоть кем-то читаемым. Каким-то чудом я скопил за полгода сто долларов и купил в одной фирме «бэушный» компьютер. Это событие произошло в феврале 2002-ого года. Я понятия не имел как им пользоваться, так как видел его только дважды: первый раз у друга, второй – при покупке. Дети, благодаря школьной Информатике, кое-что мне показали, сосед научил устанавливать программы и оборудование. А вот сайт свой мне пришлось делать самому. Помочь было некому, тем не менее, уже в августе того же года вышли первые страницы моей интернет-книги «Долгоброд».

Трудно сказать, насколько много из посещавших его (сайт) людей, читали и сколько просто просматривали страницы, но в одном я уверен – читающих в Интернете несравнимо больше, чем тех, кто прочел бы эту книгу, будь она в «бумажном исполнении». Таким тиражом книгу издать практически невозможно. Во-первых, по денежной причине, во-вторых, покупателя нет. К сожалению, имеются многочисленные примеры моих знакомых, имеющих уже по несколько изданных книг и хранящих почти весь их небольшой тираж дома. Дарят знакомым, развозят по библиотекам. Бывает, что где-то и продадут под шумок одну-две… Это престиж? Я бы не сказал. Что лучше, 10—20 читателей, которых ты знаешь лично или 1020 неизвестных тебе людей. Слушать лестные отзывы от друзей и знакомых конечно приятно, но это призрачное удовольствие, тем более, что никто из них не скажет тебе в глаза правду, боясь обидеть. В Интернете же все иначе. Здесь нет друзей и врагов. Есть только обезличенные знакомые по переписке или совершенно незнакомые тебе люди без имен со странными «никами», но неплохо разбирающиеся в том, что они читают. Именно их мнением я и дорожу.

И напоследок. Что-то я за последние годы почти окончательно утратил доверие к книгам, в которых есть маленькая сноска: «Книга издана за счет автора». Увы, но в наше время других и не бывает! Из всего, что надарили мне мои знакомые коллеги, я сумел осилить лишь одну, две книжки, максимум – три. Однообразие, стихи «для количества», 90 процентов которых, разбитая несчастная любовь, как будто писать больше не о чем. Конечно я утрирую, но одно верно – сейчас за деньги можно издать все, что угодно, любую чушь, вплоть до похабщины. Благо, цензуры – никакой, кроме политической. И даже можно продать кое-что. Всегда найдется хоть один человек, любящий подобную «современную литературу».

Что же, бог им судья, а нам, «доморощенным» – читатель!

Пушкин отдыхает

Антология литературных преступлений

Несколько примеров того, как надо писать серьезные стихи, чтобы повеселить читателя.

Дантесу вовсе необязательно было убивать Пушкина. Он мог просто послать ему одно из этих «произведений». Пушкин застрелился бы сам.